Научно-популярное оскорбление

Авантюрное книгоиздание

Издание научных книг всегда было делом рискованным. Не из-за Инквизиции и возможных обвинений в ереси — просто это слишком высокие производственные расходы при довольно небольшом и специфическом круге покупателей. Книги по медицине, географии и естественным наукам часто требуют детальных и точных иллюстраций — это недёшево, нужен отдельный печатный пресс. А ещё — хорошие научные редакторы и самые квалифицированные корректоры. Иногда круг специалистов настолько узок, что их количество не дотягивает до размеров минимального экономически оправданного тиража. А если вдруг война, неурожай или экономический кризис, то спрос на подобные фолианты исчезает в первую очередь.

Сплошная неопределённость и множество проблем. На такой риск могли идти лишь крупные издатели, чей широкий ассортимент массовой продукции — Библии, молитвенники, песенники, альманахи, книги по домохозяйству, народная литература — в случае чего позволял компенсировать убытки от дорогих научных проектов. Но даже при идеальных условиях на рынке научная книга какой-то особенно высокой прибыли не приносила. Однако где была бы сейчас наука, если в 16–17 веках типографы не решались бы на подобные бизнес-авантюры? Если бы не появился рыночный сегмент широко доступной научной литературы для учёных и студентов?

«Диалог о двух главнейших системах мира» Галилея с эмблемой типографии Ландини, 1632 год

Бестселлеры Галилея

Впрочем, Ландини подобные вопросы не волновали: он-то точно знал, что тираж книги Галилея будет продан весь. Вся тысяча экземпляров. Это же придворный учёный великого герцога, университетский профессор с европейским именем, дружный со многими кардиналами и даже с самим папой Урбаном VIII. Книга получила все необходимые разрешения и одобрена в папском дворце. Что может пойти не так?

Ландини понимал, что ему чрезвычайно повезло получить такой заказ, ведь он даже не самый крупный печатник Флоренции, как и сама Флоренция — вовсе не центр итальянского книгопечатания. А труды синьора Галилео охотно берут типографии Рима, Венеции и Парижа, он очень успешный и популярный автор. В 1610 году первые 550 экземпляров его «Небесного вестника» (Sidereus Nuncius), отпечатанного в Венеции, разошлись за неделю. Речь там шла о четырёх лунах Юпитера, открытых с помощью новейшего чуда техники — телескопа. «Луны Медичи», как назвал их учёный в честь своего покровителя, уже стали своеобразной визитной карточкой Флоренции, коллега-типограф Пьетро Чеккончелли даже поместил их на эмблему своей типографии. У Джованни Баттиста была эмблема попроще: три рыбы.

Галилео Галилей в 1636 году. Портрет кисти Юстуса Сустерманса

Чума помогла

Объяснялось такое везение просто: вообще-то Галилей собирался печатать книгу в Риме, но в Италию опять пришла чума. Города закрыли свои ворота, установив жёсткий карантин, торговля замерла, дороги почти опустели. Во Флоренции жителей даже на время посадили на самоизоляцию. О поездке в Рим не могло быть и речи, как и о том, чтобы участвовать в издании дистанционно, отправляя вычитанные корректуры, пометки и указания через курьера, — пришлось искать типографа на месте. Была и ещё одна причина, но Ландини о ней пока не подозревал. К началу июля 1631 года он получил от Галилея финальную версию текста, все необходимые бумаги с разрешениями от светских и церковных властей Флоренции и приступил к работе.

Даже если печать по ряду причин затянулась почти на девять месяцев, книга вышла отличной. По договору Галилею причиталось некоторое количество авторских копий, которые он, заплатив немалую сумму за красивые позолоченные переплёты, собирался презентовать самым важным и влиятельным читателям в Вечном городе. Ландини предстояло организовать продажу издания в других итальянских городах. Но Рим всё ещё был закрыт на карантин, и тосканский посол при папском дворе Никколини отговорил учёного: карантинные меры требовали, чтобы все книги разбирались на листы, окуривались и сбрызгивались духами — кто знает, в каком состоянии они после такой обработки попадут к адресатам?

Четыре спутника Юпитера — «звёзды Медичи», открытые Галилеем с помощью телескопа, на эмблеме флорентийского типографа Пьетро Чеккончелли

Распространение знаний

Когда в конце мая карантин сняли, Галилей отправил восемь экземпляров с надёжным другом Филиппо Магалотти. Они предназначались послу Никколини, кардиналу Франческо Барберини (другу и покровителю учёного), богослову папского дома Риккарди и папскому секретарю Чамполи (эти двое уговорили Урбана VIII разрешить печать), Томмазо Кампанелле (тому самому, автору «Города Солнца»), профессору иезуитского университета Леону Санти, консультанту Святой канцелярии Лодовико Серристори. И, наконец, последний экземпляр самому Магалотти.

В книжные лавки Рима «Диалог» ещё не поступил, но молва о нём разнеслась. Немецкий иезуит-астроном Кристоф Шайнер заявил, что не пожалел бы и десятка золотых скуди, чтобы получить его прямо сейчас — он слышал, что это шедевр. Названная сумма раз в двадцать перекрывала рыночную цену, так что его слова сильно подогрели интерес публики. Тем более что в других итальянских городах книга уже почти четыре месяца как продавалась, а 9 апреля Галилей отправил копию в Париж.

В конце июля или начале августа даже понтифик нашёл время ознакомиться со знаменитым трудом Галилея, о котором уже говорила вся Италия. После этого в один из первых августовских дней личный папский теолог Никколо Риккарди подошёл к Магалотти в церкви, куда обычно ходили флорентийцы, и отозвал его в сторонку для приватного разговора. А в середине месяца Джованни Баттиста Ландини получил из Рима предписание больше не печатать и не продавать «Диалог».

Эмблема типографии Джованни Баттиста Ландини с его инициалами в нижней части

Скандальный научпоп

Те из нас, кто знаком с историей науки и содержанием работы Галилея, сразу же зададут вопрос: а как церковные власти вообще допустили печать книги, продвигавшей в широкие массы гелиоцентрическую систему Коперника, высмеивавшей устаревшую систему Птолемея с Землёй в центре Вселенной? Центральное положение солнца, Земля летает вокруг него и крутится вокруг своей оси — разве не противоречит это библейской картине мира и самому пониманию человека как венца творения? Разве не внесли в марте 1616 года книгу Коперника в Индекс запрещённых книг? Разве не начала тогда Инквизиция расследование против Галилея, разве не запретили ему публично отстаивать коперниканское учение?

Всё так. Но с 1616 года многое изменилось. Ушли из жизни его преследователи, а папский трон в 1623 году под именем Урбана VIII занял Маффео Барберини — давний друг Галилея, защищавший его во время следствия. Важные посты получили некоторые бывшие студенты Галилея, сохранившие с ним добрые отношения. Понимая, что лучшего момента не представится, учёный решил писать большой коперниканский труд. «Диалог о двух главнейших системах мира» — это не научный, а полемический трактат, т. е. примерный аналог современного научпопа, где научные идеи излагаются в образной и понятной форме, допустимо применение эмоциональных риторических приёмов.

Папа римский Урбан VIII (Маффео Барберини)

Не читал, но обсуждали

Увидев текст, друзья посоветовали публиковать книгу во Франции или где-нибудь ещё, от греха подальше. Упрямый Галилей отмёл все советы. Он надеялся на свои высокие связи, а ещё знал: ему уже 66 лет, здоровье слабеет, нужно использовать шанс, чтобы посрамить противников и утвердить правоту своей точки зрения для истории. Оставалось добыть разрешение из папского дворца.

Никколо Риккарди знал о научных взглядах Галилея и прекрасно понял, в чём тут хитрость, поэтому сразу предупредил: необходимо, во‑первых, указать, что теория Коперника не описывает истинное устройство космоса, а носит гипотетический характер, и, во‑вторых, добавить постулат о всемогуществе Господа — на этом настаивает лично Его Святейшество. Дальше книга ушла к папскому секретарю Джованни Баттиста Чамполи, когда-то студенту Галилея. Что произошло дальше, не совсем ясно. Впоследствии на допросе Риккарди утверждал, что внёс ряд правок, а вскоре получил от Чамполи записку, что понтифик книгу одобряет, так что он выдал разрешение на печать. Предварительное. Урбан VIII заявил, что книгу не читал, они её просто обсуждали и вообще Риккарди и Чамполи ввели его в заблуждение. Те двое кивали на Галилея — мол, это он их запутал.

Галилей действительно запутал всех. Он согласился со всеми правками — и действительно внёс эти фразы в «Диалог». Он заверил Риккарди и Чамполи, что обязательно скажет про гипотетический характер теории Коперника. Он сделал вид, что воспринял выданное разрешение как окончательное, уехал во Флоренцию, а оттуда не спешил отправлять друзьям-цензорам финальную версию текста. Потом дороги закрыли из-за чумы, и Риккарди пришлось согласиться, чтобы текст просмотрел флорентийский инквизитор. Тот почитал и сказал, что всё прекрасно. Значит, можно печатать и во Флоренции! — резюмировал Галилей. Тосканский посол внушал Риккарди, что великий герцог желает видеть эту книгу изданной. Да, хитрый учёный создал ситуацию, когда публикация становилась вопросом престижа герцога. И Риккарди сдался: хорошо, печатайте, только ничего больше не меняйте и не забудьте добавить про божественное всемогущество.

К автору есть вопросы

Когда ближе к августу книга оказалась в папских руках, Урбан пришёл в ярость. Галилео, его друг, его обманул! Не просто обманул, предал! Текст представлял собой беседу двух персонажей: коперниканца Сальвиати и скучного простака Симпличио, тупо твердившего постулаты Птолемея. Кем-то вроде арбитра выступал нейтральный участник — Сагредо. Не заявляя от своего имени прямо, что гелиоцентрическая система истинна (это ему официально запретили), устами симпатичного и остроумного Сальвиати автор приводил веские доводы в её пользу, разбивая в пух и прах смехотворные возражения Симпличио. Мол, пусть читатель решает сам. А в конце, раздавленный блестящей аргументацией, сторонник Птолемея неубедительно что-то мямлил про божественное всемогущество.

Синьор Галилей такое умел! Он был отличным оратором и публицистом, в безжалостной полемике не раз выставлявшим оппонентов дураками. Вот только в этот раз он выбрал не того оппонента. Образованный и прогрессивный Маффео Барберини, возможно, и готов был бы признать правоту Коперника, но глава католической церкви Урбан VIII сделать этого никак не мог.

Уровень научных знаний первой половины 17 века не позволял однозначно доказать физический факт вращения Земли вокруг своей оси и вокруг солнца, но сегодня мы знаем, что суть аргументов Галилея была верной. Однако форма, которую он избрал для их публичного изложения, поставила папу римского в очень неудобное положение. Что скажет католическая общественность? Папа не защищает веру, позволяет публикацию подрывных трактатов. А если скандальная книга вышла вопреки его воле, то неужели Урбан VIII не контролирует своё окружение? Неужели за его спиной можно проворачивать подобные махинации? Дальше понтифику приходилось либо признать, что личный секретарь и личный теолог его обманули, либо сказать, что они болваны и позволили Галилею обмануть себя. Предстояло неприятное разбирательство в ближнем кругу: кто виноват, кто недоглядел?

Самое обидное, что ничего уже не сделать, — книга попала в Рим слишком поздно, её уже читают по всей Европе. К тому же она написана не на научной латыни, а на разговорном итальянском, да ещё интересно написана! Это сильно расширяет круг читателей. Что если публика решит, что в образе недалёкого простака Симпличио Галилей вывел его, Урбана? Что придворный учёный герцога Медичи позволяет себе насмешки над понтификом. А вот этот рисунок на титульном листе — три рыбы и фраза… он что, издевается?

Фронтиспис «Диалога о двух главнейших системах мира» с главными персонажами

Что за намёки?!

Встретив Филиппо Магалотти в церкви Сан-Джованни-деи-Фиорентини, папский теолог Никколо Риккарди осторожно поинтересовался: не мог бы Магалотти как-то получить обратно те экземпляры «Диалога», которые привёз из Флоренции? Ему, Риккардо, эти книги очень нужны. «Как можно, я ведь давно их развёз по назначению, — отвечал озадаченный флорентиец. — Два месяца прошло, не могу же я просто явиться и потребовать их назад, у таких-то уважаемых людей. Да и свой экземпляр я отдал кое-кому почитать». «Да всё понимаю, — грустно вздохнул Риккарди, — но я обязан был спросить. Поверьте, если бы мы могли возвратить эти книги, потраченные усилия бы того стоили, мы оказали бы автору огромную услугу».

Далее Риккарди по секрету поведал, что в папском дворце много размышляют по поводу изображения на титульном листе и на фронтисписе. Три рыбы, касаясь друг друга, как бы образуют кольцо, заключённое в цветочный орнамент, обвитый свитком с надписью Grandior ut proles (можно перевести как «более великий, чем потомки/молодое поколение»). Неужели Галилей имеет в виду трёх племянников-Барберини? Одна из его обычных язвительных выходок? В Риме уже болтают, что синьор Галилео в «Диалоге» выставил папу в неприглядном свете. Он хочет, чтобы весь город смеялся над Урбаном, увидев этот наглый намёк?

Племянники-Барберини — сыновья брата понтифика Карло и сёстры кардинала Лоренцо Магалотти Констанции. Как и многие римские папы той эпохи, Урбан VIII был подвержен пороку непотизма, то есть обеспечивал высокими должностями и доходными владениями множество своих близких и дальних родственников. Франческо и Антонио стали кардиналами в 26 и 20 лет, Таддео в 20 лет получил пост командующего папской армией. Недоброжелатели Урбана злобно шутили, что племянники-Барберини хуже для Рима, чем готы и вандалы. За время его понтификата клан Барберини накопил заоблачное состояние. Выходившее за всякие рамки папское покровительство служило постоянным предметом критики.

Однако усмотреть намёк… в рыбах? Это кажется паранойей. С другой стороны, Урбан, по-видимому, глубоко разочаровался в Галилее, так что ждал от него любой подлости. Не исключено, что и надпись con privilegi показалась ему подозрительной. Вроде бы написано «с привилегиями», т. е. с разрешениями на печать, но мало ли… в те времена этот термин употреблялся и в нынешнем его значении.

Гелиоцентрическая система мира. Иллюстрация из книги Николая Коперника «О вращениях небесных сфер» (1543 год)

Не до Коперника

Магалотти не мог сдержать улыбки. Он мягко объяснил Риккарди, что «господин Галилей и не думал о таких мелких подлостях», это эмблема типографии Ландини, где печатался «Диалог». Просто рыбы, никаких тайных смыслов, Ландини использует тот же знак и на других изданиях. «Если это действительно так, — сказал Риккарди, — если бы Вы смогли это доказать, это принесло бы автору большую пользу. 7 августа 1632 года Магалотти писал одному из своих корреспондентов: «Не затруднит ли Вас прислать мне какую-нибудь небольшую книгу, пусть даже альманах, с маркой Ландини, желательно напечатанную до ‘’Диалога’’, чтобы я мог её показать? Если это окажется невозможным, попросите синьоров дать показания под присягой, что это правда».

После того, что устроил Галилей, понтифика следовало как-то успокоить. Дело в том, что Урбан VIII испытывал серьёзный кризис власти. Шла Тридцатилетняя война, в международной политике его донимал властный кардинал Ришелье, в Риме ему противостояла могущественная испанская партия под предводительством кардинала Гаспара де Борха (правнука папы Александра VI, Родриго Борджиа).

8 марта 1632 года на собрании кардиналов Борха открыто выступил против папы, фактически угрожая сместить с престола. С точки зрения испанского короля Урбан совершенно напрасно ориентировался на Францию, заключившую союз с протестантским шведским королём Густавом Адольфом, который сейчас быстро продвигался на юг по немецким землям. А если он дойдёт до Рима? Сторонники Урбана возмутились, возникла словесная перепалка, едва не перешедшая в кулачный бой, для восстановления порядка пришлось звать швейцарских гвардейцев.

Весь Рим знал о разногласиях в Священной коллегии, противники распускали про папу нехорошие слухи. Урбан удалился в замок Гандольфо, опасаясь яда, не ел и не пил ничего, пока не попробует слуга. Трон под ним ощутимо шатался, любая мелочь могла подорвать его авторитет. А тут эта неоднозначная ситуация с Галилеем. Книга подоспела очень не вовремя. И дело тут вообще не в правоте или неправоте Коперника.

Галилей перед церковным трибуналом. Картина Жозефа Робера-Флёри, 1847 год

Сила книги

Дальше все знают: вызов в Рим, инквизиционный процесс, отречение. Правда, фразу «И всё-таки она вертится!» Галилей не произносил. А книга продолжала распространяться по Италии и по Европе, несмотря на внесение в Индекс запрещённых книг. И хотя Ландини жаловался, что недополучил 2000 скуди прибыли, потому что к тысяче уже проданных экземпляров мог бы допечатать и продать ещё две тысячи, — её получили другие. Никаких неприятностей из-за Галилея у типографа не было, он спокойно печатал дальше исторические и теологические труды, документы флорентийских властей, античную литературу, музыкальные произведения.

В 1635 году в Страсбурге «Диалог» перевели на латынь, а в мае 1636 года в Арчетри, где Галилей жил под домашним арестом, 72-летнего, почти ослепшего учёного навестил Лодевейк (или Луи) Эльзевир-третий, чтобы обсудить публикацию новой книги, «Бесед и математических доказательств двух новых наук». Галилей беспокоился о своём наследии. Ему хотелось солидных фолиантов в достойных обложках, красивых чётких шрифтов, изящного декора. Он заверил Эльзевира, что прибыль будет высокой, ведь все его книги отлично продаются, а некоторые стали коллекционными и стоят в 4–6 раз дороже первоначальной цены.

Фирма Эльзевиров специализировалась на научной литературе: учебники, классические и самые передовые научные труды, на разных европейских языках. Но работа с Галилеем стала для них серьёзным испытанием. Расстояние между Голландией и Тосканой, ухудшавшееся состояние учёного, не позволявшее вовремя делать и отсылать правки, его капризы по поводу деталей оформления и фронтисписа. В мае 1637 года Галилей самодовольно писал одному из корреспондентов: «В Лейдене на меня работают Эльзевиры, самые известные печатники Европы…» Ему не сразу стал очевиден угасающий интерес издателей. Да, он, конечно, великий учёный, автор потрясающих открытий и популярная жертва инквизиции. Но работать с ним всё труднее, а «процесс Галилея» публика обсуждает уже не так активно.

И всё же Эльзевиры довели дело до конца, «Беседы» вышли в 1638 году. Те же три персонажа, что и в «Диалоге», на этот раз излагали основы кинематики, сопротивления материалов и новых принципов движения. Урбана VIII публикация не взволновала, зато она стала настольной книгой Гюйгенса и позже Ньютона, завершивших начатое Галилеем построение основ механики. Сформулировав три принципа динамики в «Математических началах натуральной философии» (1687), Ньютон указал, что первые два принципа вытекают из экспериментов и теорий Галилея.

Издание научных книг всегда было делом рискованным. Но одного тиража хватило, чтобы основать современную физику.

«Беседы и математические доказательства двух новых наук» — книга Галилея, положившая начало современной физике. Отпечатана в типографии Эльзевиров в 1638 году

Об авторе: Ксения Чепикова, историк, переводчик, популяризатор науки. Специалист по истории Западной Европы 16–17 веков, истории науки и знаний. Автор ряда книг и статей по истории науки, образования, книгопечатания, картографии.